Черноморцы, занимая край, знали цену школе и грамотности, как наследники Запорожья. В Запорожской Сечи была своя школа, такое же по устройству учреждение, как и сама Сечь. Учились в школе все, кто хотел, и о ком заботились старшие, но организация школы была чисто казачьей. Учащиеся имели своего выборного атамана и кухаря, жили и кормились артелью, были равноправными товарищами и составляли свою маленькую общину в большой общине - Запорожской Сечи. Кроме того, в Запорожье, а впоследствии и в Черномории, шла в казаки молодежь из высших и средних учебных заведений того времени: из Киевской духовной академии, из духовных семинарий, позже из Харьковского университета и др. По преданию, войсковой судья Антон Головатый учился в Киевской духовной академии, а войсковой атаман Бурсак – в семинарии.

Таким образом, черноморцы уже несли с собою зачатки просвещения. Грамотные люди ценились, и обучение грамоте было обычным. Черноморцы ценили обучение детей,  поэтому всегда вместе с устройством селений и постройкою себе жилищ, они обзаводились и школой. В описи квартир, составленной поручиком Жеребцовым, значится, что в январе 1794 года в курене Пластуновском была уже хата и «тут же школа» у церковных причетчиков. Разумеется, Пластуновская школа была примитивной, доморощенной, но потому именно и дорогою для народа.

В то время обучение грамоте передавалось преемственно от одних лиц к другим и посредниками этой преемственности были лица духовного сословия, местные грамотеи и писаря. Было два вида школьного обучения – чтению дети обучались на месте в курене, а письму – в канцеляриях. Казачьи канцелярии, особенно войсковые, долго играли роль учебных заведений в Черноморском войске.

Много потрудившийся по распространению просвещения в войске протоиерей Россинский объяснял нежелание казаков отдавать детей в официальные школы тем, что по мнению черноморцев, «не все ученые едят хлеб и в канцелярии скорее научишься письму и будешь в должности хоть на шестой год и скорее получишь чинопроизводство».

Первая официальная школа возникла в Екатеринодаре в 1803 году и основание ее приписывают Бурсаку, но год спустя в 1804 году эта школа была обращена в войсковое училище, т.е. появилась первая правительственная официальная школа, так как школа Бурсака была казачьей.

В открытии первого войскового училища в Черноморском войске принимали участие высшие власти, начиная с войскового атамана Бурсака Федора Яковлевича, военного губернатора генерала Розенберга, министра народного просвещения, попечителя Харьковского учебного округа Потоцкого (куда относилась и Черномория), и заканчивая Государем.

Такой почин школьного дела был крупным  по тому времени актом в жизни казачества, но черноморцы повели это дело на собственные средства, без всякого участия казны, за исключением правительственной опеки.

В марте 1805 года хорунжий Иваненко просил у войсковой администрации разрешения на передачу в Екатеринодарское училище библиотеки, находившейся при ризнице войскового собора и состоявшей из книг на русском и славянском языках. В училище поступило 49 названий первого рода и 116 названий второго. В числе разных сочинений значились десять томов «Древней истории» Роленя, «Слова и речи» Феофана Прокоповича, «Разговоры о множестве миров» Фонтенеля и пр. В июне 1805 года в библиотеку пожертвовали атаман Бурсак, полковник Гелдыш и др. «Зерцало православного исповедания», нравственное богословие и др.

В июле 1805 года Бурсак обратился к жителям Черномории с предложением о денежных пожертвованиях на развитие образования. На призыв откликнулось 117 лиц, давших 4376 рублей сбора.

Материальные средства на дело, оборудование помещения под училище, подбор учебного персонала и вообще организацию всего дела дали и произвели на свой счет казаки в лице главным образом казачьей старшины. Факт этого живого отношения к делу со стороны войска засвидетельствован Высочайшим рескриптом от 15 августа 1806 года атаману Бурсаку, как главарю казачества, было выражено «благоволение за заботы о просвещении войска».

Первым смотрителем училища был протоиерей Россинский Кирилл Васильевич (1776-1825) поборник просвещения на Кубани.

Школьное дело ожило, но недалеко еще ушло от жизни суровой и примитивной. Система образования и ее насадители отличались грубостью. Школьный режим в те времена был суров и строг. Если начальство не считалось с учителями, то ещё менее церемонились учителя с учащимися. Наука насаждалась с помощью наказаний. Учеников стегали, ставили голыми коленями на соль, оставляли без обеда, сажали в карцер и т.д., как за неуспехи в учении, так и за шалости, предосудительное поведение. Корень учения был очень горек.

Но и на плоды просвещения казаки смотрели довольно прозаически. И учащиеся, и родители, по-видимому, не придавали серьезного значения полному курсу обучения в училище. Лишь только школьник научался с грехом пополам грамоте и письму, как немедленно стремился на службу. Грамотность и особенно хороший почерк тогда очень ценились на службе. Протоиерей Россинский просил атамана Бурсака не допускать этих беглецов к занятиям в войсковой канцелярии. Но в этом, казалось бы, маловажном обстоятельстве скрестились в первый раз два течения по образовательному делу – одно верхнее, со стороны администрации, и другое нижнее, со стороны населения.

Протоиерей Россинский, как человек просвещенный стремился, по очень понятной причине, проводить в казачество надлежащий образовательный ценз путем уменьшения недоучек. Но первая репрессивная мера, подсказанная администрации Россинским, дала нежелательные для народного образования результаты. Распоряжением о недопущении на канцелярскую службу грамотных лиц, не имеющих аттестата об окончании курса в Екатеринодарском училище, как потребовал этого Россинский, был закрыт ход не только для недоучек этого училища, но и для всех, кто научился грамоте и письму вне этого училища. Это была мера, которая должна была обесценить домашние и частные способы обучения грамоте, мера, тормозящая самообразование.

Высшая учебная администрация одобрила эту меру. В мае 1812 года Херсонский военный губернатор Ришелье распорядился, чтобы лица, не имевшие аттестата из Екатеринодарского училища, не допускались к занятиям в войсковую канцелярию и в канцелярии сыскных начальств. Это была воля Харьковского учебного округа, усилившего репрессии. Попечитель потребовал, чтобы церковникам, писарям и грамотным казакам совершенно было воспрещено, какое бы то ни было обучение детей.

Таким образом, с 1812 года началось изгнание самообразования и частного обучения грамоте детей из Черномории. Но легче было выгнать врагов из России, чем заставить черноморского казака отказаться от векового обычая учиться грамоте и письму по собственному разумению и на собственные средства, без всякой опеки со стороны. Они не могли примириться с запрещением самообучения. Можно было запретить его на бумаге, но это нижнее течение, несомненно, слабейшей формы обучения остановить было немыслимо. То был живой поток, который нельзя было сокрушить циркулярами. В истории народного образования красной нитью проходит эта борьба высшей учебной администрации с самодеятельностью в области просвещения.

В это же время открываются училища в Тамани, Брюховецкой, Щербиновской, а Екатеринодарское училище преобразовано в гимназию.

Кроме школ возникла нужда и в библиотеках. В 1818 году Херсонский военный губернатор гр. Ланжерон писал войсковому атаману Матвееву, что он находит полезным завести в Екатеринодаре библиотеку, в которой желательно было бы иметь военные книги для офицеров. Для получения средств на библиотеку граф предложил открыть подписку по войску и «обратиться к благородному сословию».

В 1819 году тот же граф Ланжерон утвердил отпуск из войсковых сумм по 150 рублей на каждое училище сроком на 2 года, с тем условием, чтобы в это время войсковой администрацией были изысканы другие источники денежных поступлений на школы. Для этого войсковой атаман предложил канцелярии повысить налог на рыбу. Это был первый и чуть ли не единственный налог для школьного дела.

Охотно жертвовало на народное образование и население войска, но на этот источник извлечения денег предъявлял требования Петербург. Но все же несмотря ни на что  народное образование в Черномории продолжало идти поступательно. Количество школ увеличивалось. В январе 1818 года смотритель Екатеринодарского училища протоиерей Россинский, основываясь на Высочайше утвержденных в 1803 году правилах народного просвещения, распределил все курени и поселения в войске на группы с центральным селением для школы в каждой группе. Таким образом, к Тамани отнесено 5 селений, к Темрюку-2 селения, хутора и рыбные заводы, к Гривенному-6 селений, к Роговскому-4 селения, к Брюховецкому-7 селений, к Щербиновке-3 селения, хутора и рыбные заводы. В этих 6 центрах уже были училища. По предложению Россинского были открыты училища в Кущевке с 7 селениями, в Леушковке с 5 селениями, в Пластуновке с 10 селениями, в Медведовском курене с 3 селениями и хуторами. Таким образом, в войске оказалось 10 училищ, которые были приравнены к приходским и расходы на них обязаны были нести прихожане.

Но положение училищ нельзя было назвать хорошим. Школьные знания были малоудовлетворительны, материальных средств не хватало, учителя бедствовали.

К концу 20 годов Х1Х века в Черномории числилось 11 училищ. По тому времени это считалось роскошью, особенно в молодом крае, мало населенном и недостаточно экономически окрепшим.

В содержании училищ принимало участие войско, приходы, частные лица и в очень слабой мере казна.

В октябре 1819года была открыта Екатеринодарская гимназия. Инициатором и душою дела был протоиерей Россинский, который занимался и сбором пожертвований на гимназию. Только в 1819 году было собрано 14193р. 80к. По предложению Россинского при гимназии был устроен интернат, названный «Сиротопитательным домом» на 15 учеников, был создан и капитал для обучения детей бедных родителей и сирот, обязанных потом служить 6 лет учителями в местных училищах.

Во главе учебного дела стоял энергичный протоиерей Россинский. Он же был назначен и директором гимназии, не смотря на явное нежелание этого со стороны войсковой канцелярии, донесшей высшей учебной администрации, что Россинский и без того обременен «разными должностями и подвержен болезненным припадкам».

Позже войсковая канцелярия вступила в открытую борьбу с Россинским, как директором гимназии. 21 марта 1821 года командующий войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал Вельяминов прислал распоряжение войсковой канцелярии «чтобы оная несовместимыми своими требованиями отнюдь не стесняла гимназию», зависевшую от министра народного просвещения и неподчиненную войсковой администрации.

В течении третьего десятилетия народное образование в Черномории как бы застыло на одной и той же точке, а к концу десятилетия пришло в упадок. Пока жив был Россинский, он энергично поддерживал существовавшие учебные заведения и умел находить средства для этого. К 1 декабря 1827 года общая сумма средств на содержание гимназии, войскового училища и приходских училищ равнялась 33210 рублей 8 копеек.

В 1827 году, со смертью Россинского, точно буря, налетели на народное образование репрессии со стороны министра народного просвещения. Угроза Харьковского университета войску была началом крупных репрессий по делу народного просвещения. Предписанием министра народного просвещения 16 ноября 1829 года в силу Высочайшего повеления 8 декабря 1828 года приказано было: во первых, «уничтожить» войсковую гимназию; во вторых, открыть в г.Ставрополе одну только гимназию для всего Северного Кавказа; в третьих, в Екатеринодаре оставить лишь одно уездное училище.

Главнокомандующий особым Кавказским корпусом гр. Паскевич Эриванский, согласно распоряжению министра народного просвещения, провел мероприятия против народного просвещения дальше. По его приказанию, наказной атаман распорядился 29 марта 1830 года закрыть немедленно все частные училища и строго запретить обучение грамоте и письму лицам, не имевшим свидетельств на право обучения от местного начальства. Частные училища были признаны вредными, как конкурирующие с училищами официальными.

Так несколькими росчерками пера высшей учебной  и не учебной администрации были уничтожены плоды долголетних усилий Черноморского казачества в области народного образования. Пожертвования, средства войска, народные копейки, личные хлопоты лучших представителей населения – все это пошло насмарку. Просвещение для казаков признано, очевидно, вредным, а их деятельность в этом направлении излишнею, ненужною.

В течение всего следующего десятилетия (30-е годы) потребовалось немало усилий на то, чтобы возвратить утерянное. В это время во главе войска стал генерал Заводовский, человек деловой и энергичный. Старые училища постепенно были возобновлены, возбуждено было ходатайство об открытии вновь войсковой гимназии, посланы стипендиаты от войска в высшие учебные заведения, командированы учителя в Харьков для ознакомления с методом преподавания Ланкастера. Возникла мысль о женском учебном заведении. Но на первых порах все это ограничилось только проектами и ходатайствами. Активным распространителем народного образования в войске был генерал Рашпиль, исполнявший обязанности наказного атамана, вместо Заводовского, жившего в г. Ставрополе и командовавшего войсками на Северном Кавказе.

Министерство народного просвещения продолжало придерживаться прежней системы воздействия на народное образование – ничего не давало, а только требовало и грозило. Сказывалось отсутствие постоянных источников для содержания училищ. Нуждались в средствах и школы, и учителя. В это время количество учащихся в официальных училищах было незначительно (всего 243 учащихся). Обучение грамоте вновь пошло вглубь народной жизни, при помощи частных школ и учителей. Старейшими народными школами являлись школы, открытые в 1833 году, в ст. Новомарьевской и Сенглиевской.

Следующее десятилетие (40-е годы) было начато ревизией приходских училищ, Эту ревизию проводил штатный смотритель Екатеринодарского уездного училища Бурундуков, давший следующий отзыв об этих заведениях в 1841 году. В наилучшим состоянии Бурундуков нашел Кущевское училище, созданное Толмачевым. Брюховецкое училище помещалось в тесном здании, но содержалось опрятно. В Новонижнестеблевском или  Гривенном курене училище помещалось в очень плохом здании, и учитель был материально не обеспечен. Хорошее помещение и средства для содержания его оказались в Щербиновском училище, но успехи учащихся в нем были слабы. В Таманском училище было удобное и чистое помещение и обнаружены хорошие успехи учащихся. В Темрюкском училище было плохое здание и посредственные успехи учеников.

Одновременно с ревизией официальных училищ шел розыск о частных школах с тем, чтобы их закрыть.

В 1843 году Кавказская дирекция училищ потребовала от станичных правлений сведений о частных учебных заведениях. В то время, когда частные школы считались контрабандными, официальные училища то продолжали то закрываться, то открываться, в зависимости от наличия средств на их содержание.

В 1850 году была открыта дирекция училищ в земле войска Черноморского и первым директором назначен  Николай Рындовский. В 1851 году была открыта гимназия благодаря Г.А.Рашпилю.

Историк того времени И.Д.Попка сообщает, что в 50-х годах в Черномории существовали одна мужская гимназия, 3 окружных или уездных училища и 5 низших станичных школ, в которых обучалось всего 600 человек. Войско имело, кроме того 10 стипендиатов в отделении восточных языков при Новочеркасской гимназии, 2 в местном институте, 1 в горном, 1 в институте путей сообщения, 5 в Харьковской гимназии и университете, 2 в Петербургской гимназии, 14 в военно-учебных заведениях, 1 в инженерном училище,.

В 1852 году открывается в городе Ейске приходское двухклассное училище.

В своей книге И.Д. Попка писал: « Простой грамотный человек  зовется у казаков «письменным», а пишущий с крючками и без препинаний называется «бумажным» человеком. «Бумажных» людей в войсковых присутствиях, канцеляриях и комиссиях и даже в станичных правлениях – много, и перья их скрипят неутомимо, мало уступают скрипу арб, слышному на закубанской стороне: но печальный опыт показывает, дело их скрипу не боится и совсем не торопится скрыться в мраке архива, что несравненно лучше быть человеком сведущим, чем бумажно-скрипящим, и несравненно полезнее было бы для общества, если бы молодые годы, посвященные скорописанью, мы отдали бы учению».

Но за массою казачьих борзописцев шли люди с более широким и разносторонним образованием. В 50-е годы Х1Х века  в войске были уже представители казачьей интеллигенции.

Открытие школ продвигалось очень медленно. Кроме войсковых начальных одноклассных, бригадных и полковых школ, разновременно были основаны в некоторых станицах и народные училища на средства местных станичных обществ.

Начиная с 1860, года число школ стало быстро возрастать, особенно в 1863-1867 годах, благодаря инициативе покойного наказного атамана графа Сумарокова-Эльстона. Циркуляром по Кубанскому войску от 19 апреля 1863 года он приглашал духовенство, станичных и окружных начальников, бригадных и полковых командиров принять участие в открытии  в станицах школ. «Только при повсеместном распространении (говорится в циркуляре) в войсковом населении элементарного образования,- что я разумею под грамотностью не только в тесном механическом смысле, но и в поучительных беседах и чтениях с учащимися всех возрастов, можно надеяться на возвышение казаков в нравственном и хозяйственном положении». Забота о повсеместном открытии школ сопровождалась значительным успехом: было открыто 100 школ, а в 1871 году-179 школ.

Положение школьного дела в области в начале 70-х годов было крайне печальное. Школы не имели определенных, сколько-нибудь обеспеченных средств существования, ни удобных помещений, ни сносной обстановки, они не имели сколько-нибудь подготовленных наставников и страдали полнейшим недостатком учебных пособий. О внутреннем благоустройстве школ не могло быть и речи.

В 1871-1872 годах все школы были снабжены книгами и учебными пособиями на средства войска. Ученические библиотеки состояли из книг 120 названий и постоянно пополнялись. Ученическая библиотека состояла из журналов: «Народная школа», «Русский народный учитель», педагогические сочинения и руководства по математике, истории, географии и др. С 1873 по 1880 годы 193 станичных училища снабжены на счет войска книгами и разными пособиями на 14649 рублей.

В 1872-1893 годы только 43 станичных школы имели собственные помещения, 121 размещалась или в церковных сторожках, или в других малоприспособленных помещениях, 33 находились в наемных общественных домах и квартирах.

Чтобы закончить общую характеристику народного образования в Черномории, остается упомянуть об образовании детей у духовного сословия. Хотя большая часть черноморского духовенства была казачьего происхождения, и само образование было общим делом казаков и духовных пастырей, но собственно духовные учебные заведения были организованы иначе, чем светские, и находились в ведении духовного ведомства, а не министерства народного просвещения.

Первое учебное заведение – Екатеринодарское приходское духовное училище было открыто в октябре 1818 года. Первым смотрителем училища был протоиерей Россинский, по инициативе которого оно было открыто, а учителем – дьячок Лещенко, который не имел среднего образования. За исключением самого Россинского, не было лиц со средним образованием в рядах черноморского духовенства.

Духовное училище при открытии имело только 3 книги: российская грамматика, священная история и новый завет на славянском языке, учеников было 15 человек.

Постановка обучения в училище была довольно своеобразна. Учившихся в действительности было вполовину меньше значившихся. В 1820 году по спискам значилось 31 человек, но из них 13 обучалось дома у родителей. Это объяснялось дальностью расстояний, недостатком средств. По уставу училища, отсутствующие ученики в определенное время должны были явиться для прохождения испытаний, а затем, успешно их пройдя, возвращались домой.

В 1820 году Екатеринодарское приходское духовное училище было закрыто и переведено в г. Ростов-на-Дону. В 1823 году после хлопот Россинского оно было открыто вновь. В 1842 году училище было переименовано в «Войсковое духовное училище».

Духовенство относилось к воспитанию детей в училище апатично и безучастно.

Одним из существенных недостатков в школьном деле являлся дефицит квалифицированных педагогов, что дало основание Попко сказать, что «Открывать школы легко, но приискивать для них учителей гораздо сложнее».

Важной вехой  явилось начало перехода кубанской школы к всеобщему начальному образованию в 1910-1911 годах. К сожалению, эволюционный процесс развития кубанской школы был заторможен начавшейся первой мировой войной, затем 1917 годом, социалистическими новациями.

 

 

 

 

Список использованной литературы

 

Бараниченко В.Е. Схватка над бездной: (История кубанского казачества в контексте мировой истории: Факты и версии).- Краснодар,1999.

Кубанский сборник. Труды Кубанского областного статистического комитета,1883.

Лях В.И. Просвещение и культура в истории кубанской станицы.- Краснодар,1997.

Новейшие исследования по социально-экономической и культурной истории дореволюционной Кубани.- Краснодар,1989.

Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска т.2.- (репринтное воспроизведение).- Екатеринодар, 1910-1913.

Энциклопедический словарь по истории Кубани.- Краснодар,1997.

 

Составитель: Петрова Раиса Владимировна, зав. МБО МУК «МПЦБ».